Священномученик Фаддей (Успенский), архиепископ Тверской. Отрывки из проповеди «В Неделю о слепом».

2
Люди более возлюбили тьму, нежели свет.

На суд пришел Я в мир сей, чтобы невидящие видели, а видящие стали слепы. (Ин. 9: 39)


Суд же состоит в том, что свет пришел в мир; но люди более возлюбили тьму, нежели свет, потому что дела их были злы (Ин. 3: 19). С какой ясностью свет учения Христова постоянно освещает тьму нашей души, и однако мы не хотим ходить во свете его! <…>

Какая же причина того, что мы, считая себя видящими все пути жизни своей ясно, на самом деле непрестанно спотыкаемся, подобно слепым? Увы! На этот вопрос сердце наше дало бы, вероятно, тот же ответ, какой Господь дал фарисеям: если бы вы были слепы, то не имели бы на себе греха; но как вы говорите, что видите, то грех остается на вас (Ин. 9: 41). Сердце сказало бы, что мы могли бы видеть, но сами не хотим многого замечать, могли бы исполнять заповеди Христовы, но добровольно уклоняемся от исполнения многих. Быть может, почувствовав в душе своей это обличение, некоторые признают вину свою, другие же тотчас извинят себе всё своими слабостями и для успокоения своего скажут себе: «слово обличения к нам не относится». И, таким образом, внутреннее око их души имеет свет, но они стараются избегнуть того света.

Впрочем, и в душе каждого почти человека есть такой сокровенный уголок, в который он не хочет пустить никакого свидетеля. Здесь человек считает себя единственным непогрешимым судьей своих мыслей и желаний. Здесь он скрывает самые потаенные чувства души, которые управляют всеми его действиями и отношениями к людям. Но вот здесь-то и грозит ему наибольшая опасность впасть в ослепление. Он считает себя непогрешимым, но самолюбие заставляет его на каждом шагу, незаметно для него самого погрешать. Он восхищается высотой своих чувств и добродетельностью своих поступков, но самолюбие оскверняет каждое чувство и поступок своими движениями, незаметно проникающими всюду. Человек думает, что он видит, и не может допустить, чтобы над душой его лежал какой-то покров, сотканный из движений его же собственного самолюбия. Но тем и опаснее действие этого врага всякого добра, что он действует незаметно. Самолюбие всегда убедит обладаемого им, что отказаться от него человеку — значит отказаться от самого себя; последовать каким-либо советам других — значит унизить свой собственный разум. Да и как может человек сам поднять руку на самого себя, начать борьбу с самыми дорогими для него мечтами и чувствами? Если другие люди их не вполне одобряют, то человек скорее будет удаляться от таких людей, чем открывать им тайную жизнь своего сердца, хотя бы люди эти любили его, а сам он прежде уважал и доверял им. Так он, будучи обольщаем ясным будто бы светом своего ума, не идет к свету, чтобы не обличились тайные движения его души, которые, быть может, злы. Благодать непрестанно озаряет его душу, но потом и она оставляет его, если человек совершенно не хочет допустить прикосновения ее к своей душе.