Все мы знаем биографию архиепископа и врача Луки. Родился он в 1877 году в городе Керчи Таврической губернии в небогатой семье провизора, окончил гимназию в Киеве и одновременно там же Киевскую художественную школу, и, наконец, в 1903 году медицинский факультет Киевского университета имени святого равноапостольного князя Владимира. Имея ярко выраженные дарования ученого, избрал рядовую работу в земской больнице. Для окружающих это было удивительно, а для нас поучительно и говорит об адекватности и трезвости выпускника университета. Могли ли быть широкие обобщения и научные открытия в той или иной области, и особенно в медицине в тогдашнем ее состоянии, без собирания материалов в практической области? Не могли. Валентин Феликсович это понимал, понимал, что полученное в университете образование требует отдачи тем, кто давал на это образование средства, для которых было предназначено применение на практике его результатов, то есть народу и в первом пункте соприкосновения народа с врачом – в земской больнице. Промысл Божий отложил исполнение этого намерения на несколько более позднее время; Войно-Ясенецкий принял участие в русско-японской войне в качестве хирурга.

 

По окончании войны сбылось его намерение работать в земских больницах – сначала в Ардатове Симбирской губернии, затем в Любаже и в Фатеже в Курской губернии. Здесь он мог заниматься в дневное время лечением больных, а в ночное – научно-исследовательской деятельностью. Он хотел и лечить, и исследовать, и ценой напряжения всех своих еще молодых тогда сил, и делал это. Но конечно возникает большой вопрос, почему исследования, работающего в практической области одаренного врача, могут происходить только во внешних чрезвычайных обстоятельствах и внутреннего состояния подвига. Этот вопрос имеет важное духовное и практическое значение для каждого деятеля-созидателя в России – от ответа на этот вопрос зависит, как такой созидатель должен действовать и чего ожидать от действительности. Причины тогда было две – то, что сама система земских больниц, а это в каком-то смысле и была система народного здравоохранения тогда, находилась в начальном периоде своего развития и отсутствие социальной направленности в государстве, которая зависит от совпадения фундаментальных мировоззренческих запросов народа (и не только живущего на данной территории в этот момент) на всем протяжении его существования и власти в том случае, если она приобрела за время управления народом свои собственные, отличные от народных воззрения. Медицина включает в себя техническую область, лежащую в сфере технических открытий, и нравственную составляющую, которая у разных народов бывает очень и очень различна, следствие этого – отношение врача к больному и отношение государства к здравоохранению (когда интересы власти совпадают с интересами народа и когда они не совпадают). Технической составляющей могут воспользоваться более или менее все народы, но применение ее на практике всегда зависит от нравственной составляющей. Поэтому в России профессия врача далеко выходит за пределы чистого профессионализма и становится воистину областью служения. Разве вопросы применения анестезии или того, что стало называться «гнойной хирургией», не были проблемной областью в России до Войно-Ясенецкого? Были. Но будущий архиепископ смотрел на свою деятельность не с точки зрения рядовой работы в земской больнице, а с позиции служения, – в то время, когда он был еще только врачом-хирургом – служения своему народу, и потому для него было существенно важным разрешить вопрос, облегчающий и работу множества земских врачей и излечения больных.

 

Он работал врачом в селе Романовке Саратовской губернии, главным врачом в уездной больнице в Переславле-Залесском и, наконец, с 1917 года главным врачом городской больницы в Ташкенте. В 1921 году начался параллельно его церковный путь как священнослужителя Русской Церкви. Овдовев, он в 1921 году был рукоположен во священника, в 1923 году пострижен в монашество с именем Лука и рукоположен во епископа. Почему он пошел на этот шаг? Из тех же чувств и соображений, всего своего миросозерцания служения, он пошел туда, где был недостаток в мужественных служителях, туда, где в спокойные времена может быть десять человек на одно место, а во времена гонений – очень сложно найти и одного. Именно поэтому времена гонений зачастую дают плоды большие для духовного расцвета Церкви, чем времена благополучные, которые отличаются обилием пустоцвета и отсутствием плодов.

 

В 1923 году епископ Лука был арестован, сослан, вернулся, уволился как епископ за штат, оставив себе только частную медицинскую практику, снова в 1930 году был арестован и сослан, в 1933 году вернулся из ссылки и, отказавшись от архиерейской кафедры, погрузился только во врачебную деятельность. Это была существенная ошибка в его жизни, здесь он отступил не только от верности Христу и беззаветного служения Ему, но и от своего жизненного принципа служить там, где есть в нем нужда. А нужда была прежде всего в архипастырях. Он сам впоследствии мужественно это отмечал, когда писал: «благодать Божия оставила меня. Мои операции бывали неудачны. Я выступал в неподходящей для епископа роли лектора о злокачественных образованиях». В 1937 году новый арест, долгое следствие и осуждение к ссылке, которую он был послан отбывать в Красноярский край. Начало Великой отечественной войны и начало врачебного служения, а по окончании срока ссылки в 1942 году – вновь церковное служение в качестве епархиального архиерея, сначала в Красноярской епархии, где на момент его назначения на кафедру в самом городе не было храма, а сама епархия, как писал о том архиепископ Лука, «вся Восточная Сибирь, от Красноярска до Тихого океана, не подавала никаких признаков церковной жизни...» – и далее отмечал: «Если не будут открыты в близком будущем храмы в различных местах Красноярского края, то грозит религиозное одичание народа». Затем архипастырское и врачебное служение в Тамбовской, а затем в Крымской епархиях. Все это время владыка служил ближним и как архипастырь, и как врач, и как ученый.

 

За что же был прославлен Церковью архиепископ Лука? За то ли, что был гениальным врачом? Нет, этого совершенно недостаточно. Много было талантливых врачей, но они не прославлены Церковью. Может за то, что был священнослужителем и архиереем? Но многое множество существовало благочестиво живших священников и архиереев, но они не прославлены Церковью. Не самым важным делом была и его проповедническая деятельность, ибо она при всей своей важности входила в круг его обязанностей.

 

Так за что же был прославлен архиепископ? Архиепископ Лука был прославлен Церковью за исповеднический подвиг, за то, что во времена гонений на Церковь он не только остался ей верен, но и воспринял сугубое служение в качестве священника и архиерея; в храме и на архиерейской кафедре, в тюрьме, в ссылке и в военном госпитале он оставался прежде всего исповедником Христовым, и Господь, приняв его исповедничество, прославил его чудотворениями, совершая его руками, как когда-то руками апостолов, многие чудеса. И мы определенно можем сказать, что верность Христу, открытое следование Его заповедям были в те годы значительно сложнее и страдальнее, чем врачебная деятельность в какие бы внешне неблагоприятные обстоятельства она ни была поставлена. Он сам впоследствии говорил, что в начале, в годы своей молодости он побаивался ГПУ из-за безобразий, которые допускала эта организация, показывая всем свое всевластие, что для молодого человека, когда ему мнится, что у него могут многое отнять и причинить ему много зла, выглядит страшно. Нужно было многое пережить, чтобы на склоне лет сказать, что он и в условиях гонений чувствует себя в полном смысле свободным и ни от кого независимым. Это дорого стоит, велика и награда за это от Господа. Из всей биографии святителя ясно, что архиепископ Лука был многоопытным врачом, но также и ясно, что многие его назначения, многие диагнозы, видение, чем человек болен и каков путь к его исцелению, были основаны не на прямом врачебном опыте, а на проявляющейся через священноисповедника воле Божией. Так было при его жизни, так стало и после его смерти, когда многие люди в нашей стране и в других странах получают от Бога исцеления по молитвам к священноисповеднику Луке.

 

Добавим к этому, что архиепископ во все время своей врачебной деятельности, в самых суровых условиях действительности проявил и другую великую христианскую добродетель – милосердие. Причем его милосердие – помощь ближним была не случайной, эпизодичной и хаотичной, но последовательной и неотступной. Для него это была неотменяемая сторона его деятельности, такая же обязательная, как врачебная.

 

Спросим, полезны ли были для его медицинского дела исповеднический подвиг и дела милосердия? Очень полезны! Потому что именно на этом пути он получил благодатную помощь Божию и уже не только по своему врачебному мастерству мог успешно помогать людям, но и потому, что через него помогал людям Господь.

 

Сходную биографию по наличию внешнего занятия имел прославленный Церковью адмирал Федор Федорович Ушаков (1745-1817). Прославленный флотоводец, устроитель Черноморского флота, строитель Севастополя, блистательный победитель Турции в военных кампаниях 1787–1791 годов, победитель в Средиземноморской кампании против французов в 1798–1799 годах и устроитель государственности на освобожденных им Ионических островах, часто воевавший с преобладающими силами противника и побеждавший их, в отличие от войны в Крыму в первый период Великой отечественной войны, когда преобладающие силы были на стороне советской армии, и она была побеждаема.

 

Одним словом, Федор Ушаков был блистательным флотоводцем и военачальником, принесшим всемирную славу России в этой области. Но за это ли прославила Церковь раба Божия Феодора, и только лишь в его выдающемся таланте был источник его выдающихся успехов, не бывший у флотоводцев до него, что, подытоживая свою служебную карьеру, перед тем как подать в отставку, он смог написать: «Благодарение Богу, при всех означенных боях с неприятелем и во всю бытность онаго флота под моим начальством на море, сохранением Всевысочайшей Благости ни одно судно из онаго не потеряно и пленными ни один человек из наших служителей не достался».

 

Прежде всего, за личное благочестие. Оказавшись в Севастополе главным начальником и устроителем морского дела, он начал с дел благочестия, с храмостроительства, он значительно перестроил и расширил храм святителя Николая. Его личные интересы были обращены прежде всего к человеку, как к ближнему, и потому он распорядился устроить казармы в Севастополе в безопасных от болезней местах, он заботился не только о флоте и жизни экипажей, но и о жизни всего населения Севастополя, устраивая дороги, рынки, колодцы, заботясь о снабжении города пресной водой и припасами. Находясь в Севастополе, он каждый день с утра был в церкви, молясь за утреней и литургией, и никогда перед церковными службами не занимался рассмотрением дел. Оказавшись в самом начале своей деятельности на юге России в Херсонесе при случившейся здесь эпидемии чумы, ему удалось прекратить эпидемию чумы значительно раньше, чем другим. Здесь он проявил себя не только как талантливый флотоводец, но и как прекрасный организатор врачебного дела. Встает вопрос: почему так? К чему был направлен его главный интерес? Чтобы сохранить живую рабочую силу для армии и государства? Но такие соображения в реальной обстановке не действуют; одно могло сподвигнуть и подсказать, как организовать все дело, – непосредственная любовь к своим ближним, к подчиненным, не обремененная никакими другими целями и задачами, кроме помощи им, и тогда в этом случае, помогает, как и помог Федору Ушакову организовать все дело, Господь.

 

Второе, почему ему, как и архиепископу Луке, помогал Господь – это его абсолютное нестяжание. Будучи человеком, имевшим в руках большие казенные средства, он не только не покусился на них, но при отсутствии казенных средств, когда они не вовремя выдавались, он, чтобы не остановить работы, жертвовал для государственных казенных работ свои средства. В этом смысле в нем не было и тени сребролюбия, названного Господом идолослужением. Обвиненный своими врагами в том, что присваивает себе казенные средства, и вынужденный отвечать на эти обвинения, он писал: «Я не интересовался нигде ни одной полушкой и не имею надобности... Я не живу роскошно, потому и не имею ни в чем нужды, и еще уделяю бедным, и для привлечения разных людей, которые помогают нам усердием своим в военных делах... Все сокровища в свете меня не обольстят, и я ничего не желаю и ничего не ищу от моего малолетства; верен Государю и Отечеству, и один рубль, от монаршей руки полученный, почитаю превосходнейше всякой драгоценности, неправильно нажитой».

 

В-третьих, это проявленное им в условиях войны величайшее человеколюбие, когда Федор Ушаков не поддался ни на уговоры высокопоставленных лиц, которые в угоду политическим расчетам полагали выгодным, чтобы турки, бывшие тогда временными союзниками русских, беспощадно убивали пленных французов, ни на непосредственные насилия турок, убивавших пленных и безоружных. Беспрецедентный случай в истории, когда войска защищают пленных от своих же союзников. И не только защищают физически, охраняя их, но и выкупая. В этом случае заповедь Христова о любви и милосердии к ближним была поставлена адмиралом Ушаковым на первое место и, будучи на первом месте, всегда подчиняла себе все остальное. Чему человек служит всем сердцем своим и всей душой, то и проявляется вовне, особенно в обстоятельствах чрезвычайных.

 

Иное христианское правило, которое лежало в основе всей его деятельности, было полагание жизни за други своя. Причем, это проявлялось не только во время военных действий, но и в организации мирной деятельности флотских команд. Его правило подчиненности матросов старшим офицерам держалось не только на уставе, но на ответственности старших за всю свою деятельность в пределах корабля. Командир корабля являлся не винтиком в большой системе огромного государственного флота с соответствующей винтику ответственностью, а стопроцентной ответственностью; на этом христианском служении его другим и строилось его нравственное право командования. Федор Федорович всегда говорил своим офицерам: «Запомните непреложное правило, что командир над кораблем почитается защитителем других и отцом всего экипажа».

 

Федор Федорович Ушаков на первом месте поставил служение Христу, бескомпромиссное исполнение Христовых заповедей, и только уже на втором месте флотоводческое дело, которое он осуществлял по совести, опять же делая его как перед Богом.

 

За все это Русская Православная Церковь прославила его, как человека, в котором прославился Бог, ибо все чудесные победы, одержанные под его руководством, есть проявление силы Божией и чуда Божия, данных за благочестие одного человека флоту, за верность Федора Ушакова Христу, как и за верность Христу и безупречное исполнение Христовых заповедей была дана священноисповеднику Луке помощь от Бога во врачебном искусстве, и как бы многие больные, им вылеченные, были дарованы ему здравыми за его христианский подвиг и благочестие.