.jpg)
В результате смены государственного строя после революции 1917 года в России произошли кардинальные изменения и в области педагогики, основой которой всегда оставалось православие. Были изменены ключевые понятия о человеке, его свойствах и силах, с целью изъятия из них духовной составляющей.
Осознавая жизненную необходимость возвращения к традиционному воспитанию подрастающего поколения Патриарх Московский и всея Руси Кирилл подчёркивал, что «… национальная образовательная система не может устраняться от духовного и нравственного воспитания личности. Только сильные духом и чистые сердцем люди справятся с проблемами, стоящими перед современным миром. И не нужно бояться признаться себе и окружающим в том, что религиозная и нравственная мотивация накрепко взаимосвязаны для большей части людей в России и мире» [3].
Осознавая жизненную необходимость возвращения к традиционному воспитанию подрастающего поколения Патриарх Московский и всея Руси Кирилл подчёркивал, что «… национальная образовательная система не может устраняться от духовного и нравственного воспитания личности. Только сильные духом и чистые сердцем люди справятся с проблемами, стоящими перед современным миром. И не нужно бояться признаться себе и окружающим в том, что религиозная и нравственная мотивация накрепко взаимосвязаны для большей части людей в России и мире» [3].
В духовном и нравственном воспитании детей и подростков важную роль играет личность самого учителя. Его высокие идеалы и нравственные принципы являются для учеников примером.
Священномученик Евгений (Зернов), митрополит Нижегородский и Арзамасский так обращался к студентам и педагогам: «Чтобы учить других добру, надо полюбить это добро самому, надо видеть в нём главное дело всей своей жизни(…). Ведь только тот и может с пользой влиять на других, у кого слово согласуется с делом, кто не только научит, но и сотворит то доброе, чему учит» [1,с.7].
Пример такого учителя являет нам педагог начальной сельской школы исповедница Ираида Тихова (Память – 25 июля/7 августа), оставившая нам свой уникальный дневник, который она вела в период с 1919 по 1925 годы. Она была причислена к лику святых 6 октября 2001 года. (Постановление Священного Синода РПЦ).
Многие рекомендации священномученика Фаддея, архиепископа Тверского» по духовно-нравственным качествам личности учителя, изложенные в его книге «Записки по Дидактике», нашли отражение в служении Ираиды учительскому делу: добросовестность, терпение, любовь к детям, наблюдательность, сердечная доброта и твёрдость характера, полная отдача себя учительскому делу и детям, а самое главное – непоколебимая вера, которая и помогла исповеднице воплотить в своей жизни духовно-нравственный идеал педагога и человека-христианина.
Из жития, составленного архимандритом Дамаскиным (Орловским), мы узнаем, что Ираида Осиповна родилась в 1894 году в селе Котове Мышкинского уезда Ярославской губернии в многодетной крестьянской семье. Она с детства мечтала стать учительницей, но из-за отсутствия средств не имела возможности получить необходимое образование. Окончив три класса сельской школы, она стала усиленно заниматься самообразованием, чтобы впоследствии стать учителем. Для сдачи экзаменов на должность учителя ей приходилось проделывать путь в 85 километров, причём большую часть пути пешком. К сожалению, ей не хватило знаний по некоторым предметам, и она не смогла тогда сдать экзамены. Но Ираида не отступила от своей цели. Через год она стала слушательницей годичных педагогических курсов при Угличской педагогической семинарии. После их окончания из 27 обучаемых только трое успешно сдали все 26 экзаменов и среди них – Ираида Тихова.
По окончании курсов ее направили учительницей в школу в селе Архангельском в Бору. С этого времени Ираида стала вести дневник, которому поверяла свои переживания и описывала события, свидетельницей которых была.
Удивительна история дневника. Невероятно, во-первых, то, что дневник, которому без малого 100 лет, вообще сохранился. Во-вторых, что дневник Ираиды Осиповны попал в «нужные» руки – к исследователю, целенаправленно занимающемуся изучением судеб церковнослужителей и мирян, пострадавших за православную веру в годы гонений. Дневник был передан о. Дамаскину епископом Рыбинским и Угличским Вениамином (Лихомановым).
Мне приходилось слышать от тех, кто читал житие и дневник Ираида Тиховой и пережить самой, что, читая дневник, возникает чувство, присутствия святой рядом, она говорит с тобой словами дневника, с ней возникает личная духовная связь как с родным человеком. И молитва к ней обретает живительную силу.
Ираида Тихова рассматривала учительство как призвание Божие «Люблю школу, это душа моя!» [2, с. 73].
Пожелтевшие страницы дневника (их 122) исписаны то аккуратным мелким почерком, то крупным беглым, видно, что автор очень спешил или был взволнован. Первая запись в дневнике датирована 12 ноября 1919 года. Содержание этих записей свидетельствует, что Ираида Тихова сама была глубоко верующим человеком, хорошо знала Священное Писание, жила с постоянной памятью о Боге, знала и любила церковное богослужение, пела на клиросе. Она, прилагала все свое умение и мастерство христианского педагога, чтобы и детям дать христианское воспитание, сохранить их души. Живя и работая в атеистическом государстве, она нравственно страдала от запретов властей на всё, что связано с церковной жизнью православного человека.
События первых лет советской власти, в частности отделение Церкви от государства, внесли изменения в жизнь школы.
Если в первые дни своего учительства она и дети перед уроком ещё могли прочитать молитву, то уже вскоре, после запрета обучению Закону Божию, Ираида Тихова 16 ноября 1920 г. пишет в дневнике:
«Господи, Господи! Что это творится? Что совершается? Вчера было собрание, и коллеги-учителя заявили: «Нельзя в классе делать молитву, нельзя висеть иконке, нельзя учить Закону Божию». Что делать? Как быть, прямо не знаю? Оставить ли заведённое по-прежнему или подчиниться? Так тяжело, так скверно себя чувствую, что утешить меня никто не может. Плохо молюсь, не обращаюсь к Богу со своими горестями, и Он отринул меня от Своего Лица. Много обращаются ко мне за разрешением духовных вопросов, и не могу дать ответа, не могу объяснить, сама колеблюсь. Слаба вера. Господи, подкрепи!» [2, с. 388].
Отвечая на голословное утверждение начальства о том, что «изучение Закона Божия развращало нравственность детей» она записала в дневнике: «Да, когда был изгнан Закон Божий, то в два года так нравственно все пошатнулись, один ужас. Девушки позабыли стыд, обнимаются с кавалерами, садятся к ним на колени, подростки мальчики курят табак, играют на деньги в карты, ругаются все самыми отборными словами. Что будет, неизвестно? Да и настоящее очень темно, беспросветно, мрачно, грязно. Хотят заставить жить одной только животною жизнью. Задушить совсем духовное чувство» [2, с. 391].
Отвечая на голословное утверждение начальства о том, что «изучение Закона Божия развращало нравственность детей» она записала в дневнике: «Да, когда был изгнан Закон Божий, то в два года так нравственно все пошатнулись, один ужас. Девушки позабыли стыд, обнимаются с кавалерами, садятся к ним на колени, подростки мальчики курят табак, играют на деньги в карты, ругаются все самыми отборными словами. Что будет, неизвестно? Да и настоящее очень темно, беспросветно, мрачно, грязно. Хотят заставить жить одной только животною жизнью. Задушить совсем духовное чувство» [2, с. 391].
Но, несмотря на все запреты, Ираида Осиповна продолжала воспитывать детей в христианском духе. Обучала их церковному пению, водила в церковь.
Она была весьма наблюдательна, внимательна к детям. Однажды в школу пришёл ученик ещё не школьного возраста. На её слова, что, мол, ты мал ещё, он ответил: « А я буду шибче расти и догоню ребят». Я ему говорю: вот мы будем читать, а ты что будешь делать? «Я послушаю». Ну, послушай, послушай». Приняла его Ираида Осиповна и усадила за парту. А далее она внимательно наблюдала за мальчиком. «Куда бы я ни повернулась, его маленькие чёрненькие глазёнки везде следили за мной. Когда я детей спрашивала, что-нибудь и они поднимали руки, то и он поднимал: «Все, – говорит, – так делают, и мне так же надо». Как смешон и вместе с тем мил был он мне с этим во всем подражанием школьникам. В обед я дала ему букварь – старенький, говорю, а он отвечает: «С меня и этот хорош». [2, с. 58].
В этом отрывке проступает внимательное отношение к ученику и сердечная доброта. Умение понять потребность ребёнка и помочь ему в реализации этой потребности.
В то же время в этой дневниковой записи мы находим исторически важные детали, характеризующие нравственный облик русских детей из народа, отличающихся смекалкой, упорством, стремлением к знаниям, самостоятельностью мышления.
Всё своё время и душевные силы Ираида Тихова отдавала своим воспитанникам. 1921 год, 10 марта. «Хорошо иногда чувствуешь себя в школе между детьми, например: когда хорошо отвечают на уроке, тогда умиротворяешься, чувствуешь мир, спокойствие, и как бы прибавляются душевные силы, бодро смотришь вперед, но это отчасти создается по самолюбию, а вот когда играешь вместе с ними в какую-либо игру, тогда уж совершенно не сознаешь себя, переселяешься душою и телом в детский мир и живешь их чистой, светлой жизнью. Да, недаром Спаситель ставил детей в пример людям, в них найдешь все: веру, чистоту, доброту и все-все хорошее, которое у взрослых заглушается плотскими страстями» [2, с. 393].
Вникая в особенности характера каждого ученика, зная их домашние обстоятельства, проводя с ними всё своё время, Ираида сроднилась с детьми, и когда три ученика сдали книги, из-за невозможности продолжать учёбу, она чуть не заплакала, когда стали прощаться: «… так их жалко стало,– пишет молодая учительница в дневнике 15 апреля 1920 года, – привыкла к ним, дороги стали они мне». [2, с. 60].
Деревенские ребятишки учились всего два–три года в школе, а потом уходили, потому что семья нуждалась в их помощи, и, конечно, Ираида Тихова понимала, что это очень малый срок для образования, как ей хотелось, чтобы они учились хотя бы до 15–летнего возраста. «Только успеешь привыкнуть к ним, освоиться с их индивидуальностью – и разлука… разлука навсегда, и очень тяжело переживаемая. Как они мне за эти три года сделались близки, я любила их, но они ушли. Как тяжело, если так будет продолжаться всю жизнь» [2, с. 71].
Отдавая себя всю без остатка учительскому делу, внимательно относясь к каждому ученику, совместно переживая общие всем тяготы послереволюционных лет, Ираида стяжала доброе расположение учеников и их родителей.
Когда встал вопрос о переводе одной из её групп в другую школу, чтобы выровнять число учащихся, крестьяне соседних деревень и их дети категорически заявили, что учиться будут только у Тиховой. Вот её запись об этом случае от 22 сентября 1920 года: «…Никто идти туда не желает. Все дети и их родители кричат: «Не пойдём и не отдадим учиться туда, будем здесь, у Ираиды Тиховой». В моей школе учеников 62 человека, а там 25. Хотели поравнять, но ничего не вышло, не идут от меня, да и только, что будешь делать…. Жаль очень учеников, так они ко мне и я к ним привыкла, как будто они для меня стали самые родные». [2, с. 385]. Впоследствии школы так и не объединили, а число её учеников возросло до 85, и она всех приняла.
Прошёл всего один год работы молодого педагога в сельской школе, и мы видим такое признание учеников и их родителей. Почему? Можно предположить, что это произошло потому, что Ираида Тихова искренне служила своему делу, отдавая всё своё время, силы и душу детям. Она была верующим человеком и учила детей вере, молитве, церковному пению. Это было ценно в глазах крестьян, так как они знали, что в школе детей учат благочестию, доброму нраву и церковности. Это было традиционное воспитание русского человека, которое приносило добрые плоды в жизни.
Ираида Осиповна самоотверженно любила детей, не могла их оставить и отказалась по этой причине от создания собственной семьи.
«Не могу решиться выйти замуж. Не могу расстаться со школой. Жаль этих Маней, Ваней, Нюшей. Ведь и на короткое время я буду лишена возможности их видеть и жить с ними. Не могу выкинуть из сердца тех, коих я люблю всей душой. Да и время не позволяет устраивать свою личную жизнь» [2, с. 403], – читаем мы в дневнике запись от 29 октября 1922г.
Сама Ираида Тихова видела свои недостатки и молилась к Богу о помощи в их преодолении.
11 марта 1920г. «Сколько силы, глубины, красоты в слове «учитель». А отвечаем ли мы вполне этому званию? Нет и нет! То невыдержанность характера, неуместный гнев, то лень по-настоящему заниматься. Господи, помоги исправиться. Стремлюсь, стремлюсь, а силы воли нет» [2, с. 60].
«Забыла, как молиться Богу, забыла думать о своих недостатках, кругом права, везде хороша. Кто может упрекнуть меня в чем-либо, маскирую свои дурные наклонности, мысли, чувства и желания. Фарисейка и больше ничего. Все дурные качества ношу с собой, скрывая их от людей, но Бог Вездесущий и Всеведущий разве не знает меня и всего мне присущего. Не отрини мене, Господи, за беззакония моя» [2, с. 397].
Это была оценка верующего человека своего внутреннего состояния, стремление преодолеть недостатки характера с помощью Божией.
Исповедница Ираида Тихова обладала твёрдостью характера, которая опиралась на веру. В её школе было решено открыть народный дом, сейчас бы это назвали Домом культуры. Для этого пришлось бы перестроить учебный класс ради каких-то двух-трёх спектаклей. Ираида отправилась в сельсовет и, как она пишет в своём дневнике, «произнесла целую речь о том, что спектакли мало дают научных практических сведений, а противопоставляла народному дому воскресную школу. Заведующий в конце концов согласился и сказал: «Открывайте то, что находите более удобным, полезным». Устрой, Господи, в моей школе воскресную школу, а не народный дом» [2, с. 377].
Другой случай связан с посещением учительницей богословских курсов. Заведующему уездным образованием (РОНО) не понравилось посещение молодой учительницей богословских курсов и « … он предложил оставить школу или богословские курсы т.к., по его словам, для советской государственной работницы несовместимо присутствовать в школе и на религиозных собраниях, курсах. Долго пришлось с ним говорить на эту тему. Сначала был поставлен ультиматум: „школа или курсы“, но затем все мягче и мягче. Сразу я на эти слова не ответила, выждала, когда он выльет весь запас слов о происхождении человека, о происхождении мира видимого, полнейший атеист. „Неужели вы верите, – спрашивает он, – что мир сотворен Богом?“ Отвечаю: „Ни разу в этом и не сомневалась“. – „Верите в то, что человека сотворил Бог?“ – „Да, верю!“ Стал разубеждать. „Человек произошел по теории эволюции путем постепенного развития, от первоначальной клеточки, дошло до обезьяны, обезьяна превратилась в человека“. – „Сколько, – спрашиваю, – прошло с тех пор лет, как обезьяна вылилась в форму человека?“ – „Около трехсот тысяч лет“. – „Почему по закону эволюции (который не должен останавливаться на такой долгий период времени) за эти триста тысяч лет ни одна обезьяна не превратилась в человека? и человек остается все в той же степени развития, физически еще даже уменьшается, а не двигается вперед?“ Ответил как-то неопределенно: в одном году в раскопках нашли скелет не то человека, не то обезьяны, и это дает предположение, что человек произошел от обезьяны, и в этом роде еще. „Вот что, – говорю, – Александр Прокофьевич, вера моя создалась не на курсах, туда я пришла для получения некоторых знаний, и прошу вас оставить меня в покое, из школы я не уйду, потому что люблю ее всей душой, не уйду и с курсов, потому что, кроме получаемых (там) научных сведений, я отдыхаю там нравственно“. И вот его последние слова: „Другим я определенно говорил: школа или курсы, а вам этого сказать не могу“. Слава Тебе, Боже, слава Тебе»! [2, с. 69].
Несмотря на отсутствие поддержки учителям со стороны властей, когда содержание сельских школ, их ремонт, расходы на учебники были возложены государством полностью на плечи крестьян, на отсутствие учебников (даже для учителя, не говоря уже об учениках), ручек, карандашей и бумаги, Ираида Осиповна продолжала мужественно выполнять свой долг учителя.
В октябре 1921года, когда шёл уже третий год её работы, она записала в дневнике: «Нет школьных работников, все бегут из школы, не дает начальство содержания учащим, нет никаких письменных принадлежностей для школы, все нет и нет, дожила матушка Русь, сбилась с дороги, заблудилась в людском бору, нашлись путеводители бессознательные, безнравственные, сами блудят и другим не дают дороги поискать … Под лозунгом желания добра народу обкрадывают его в физическом и нравственном отношениях и уходят в сторону, набив себе карманы». [2, с. 66].
Но не экономические трудности, не отсутствие школьных учебников, ручек, тетрадей заставляли страдать Ираиду Осиповну. Главной причиной нравственных мук, которые она испытывала, было то, что работая в безбожной советской школе, она старалась действовать в силу своей веры и принципов, но в какой-то мере была вынуждена учить детей тому, во что она сама не верила.
1923 год, 5 марта. «… власть рассылает по школам бумажки: Никто из учащих не имеет права принимать участие в церковном богослужении. Ни петь, ни читать. В тех местах, где бывают учащиеся, – вынести святые иконы. Если школьная квартира учащего соединена со школой, то из неё тоже иконы вынести, и учащий не имеет права пригласить в свою квартиру даже духовника». 1923 год, 13 марта. «Надо, говорят, приноравливаться к жизни; а как, когда интерес-то к ней потерян, осталась одна только апатия. Да как-то и язык не ворочается начинять этих Ванюшек, Колюшек, Машуток советской Конституцией, историей социализма и историей первобытного человека, произошедшего эволюционным путем от обезьяны. Люблю школу, это душа моя! Но невольно теперь приходит мысль: не уйти ли? Ведь такой работницей, какая требуется теперь для Советской России, я быть не могу, а самой притворяться и этим огораживать себя не по силам» [2, с. 407].
Чтобы продолжать работать в школе Ираида Осиповна была вынуждена писать «учебные комплексы» и для «внешнего» использования – для проверяющих и выступлений на собраниях, и для «внутреннего» пользования, с учётом знаний и особенностей детей, по которым она фактически и вела уроки.
В школе в селе Архангельском в Бору Ираида Осиповна проработала пятнадцать лет. Для детей она была не только учительницей, но и религиозной наставницей, и другом, и доброй няней, она подолгу беседовала с ними о насущных для них проблемах, вязала им рукавички и катала на санках.
В 1934 году Ираида Тихова была арестована за то, что хранила в школьных шкафах богослужебные книги, спасая их от уничтожения. Через месяц она была освобождена. Работать в родной школе ей не разрешили, а преподавать в другой она не согласилась, уволилась и переехала жить в родное село Котово, став псаломщицей и членом двадцатки в Успенском храме.
Возникает естественный вопрос: почему она приняла такое решение?
Можно предположить, что после освобождения Ираида Осиповна встала перед нравственным выбором: ради любви к детям и своей профессии продолжить работу учителем и дальше приспосабливаться и идти на компромиссы с совестью, терпеть нравственные страдания, будучи вынужденной подчиняться требованиям, инструкциям и приказам советских чиновников от образования, или, послушав голоса совести, уволиться, выбрав Церковь в надежде на спасение своей души за пределами этой жизни. И она этот важнейший выбор сделала.
Можно предположить, что после освобождения Ираида Осиповна встала перед нравственным выбором: ради любви к детям и своей профессии продолжить работу учителем и дальше приспосабливаться и идти на компромиссы с совестью, терпеть нравственные страдания, будучи вынужденной подчиняться требованиям, инструкциям и приказам советских чиновников от образования, или, послушав голоса совести, уволиться, выбрав Церковь в надежде на спасение своей души за пределами этой жизни. И она этот важнейший выбор сделала.
5 ноября 1943 года Ираида Тихова была арестована Ярославским НКГБ по обвинению в участии в антисоветской нелегальной организации и проведении антисоветской агитации и заключена в тюрьму. Ираида Осиповна предъявленные ей обвинения в антисоветской деятельности отвергла.
7 октября 1944 года Особое совещание при НКВД СССР приговорило ее, как социально опасный элемент, к пяти годам ссылки в Коми область.
По окончании срока ссылки в ноябре 1948 года она вернулась домой.
Ираида Осиповна вела благочестивую жизнь, предоставляла в своем доме приют для странников, послушниц и монахинь, многие из которых только недавно освободились из ссылок и концлагерей, ухаживала за парализованным братом.
Особенно любили Ираиду Осиповну дети, с которыми она часто занималась по тем или иным предметам, разучивала с ними стихи, учила молитвы; она рассказывала детям о мире Божием, в котором, несмотря на все сопровождавшие человека скорби, столь ощутимо присутствие Господа, Который дает душе человека отраду и утешение.
Ираида Осиповна Тихова скончалась 7 августа 1967 года и была погребена на сельском кладбище около Успенской церкви, рядом с могилами родных.
Её житие и дневник достойны самого внимательного изучения учительским сообществом. Её судьба – образец жизни человека-христианина, несущего своё служение в богоборческом государстве. Она постоянно руководствовалась судом своей совести и не изменила своим принципам и вере даже в условиях гонений и репрессий.
Святая исповедница Ираида Тихова, конечно же, является покровительницей учителей и наши молитвы к ней, использование ее духовного наследия и опыта земной жизни внесут свою лепту в возрождение традиционных основ жизни нашего православного русского народа.
Список литературы и источников
1. Архимандрит Дамаскин (Орловский). Человек – это его совесть. Житие священномученика Евгения (Зернова), митрополита Нижегородского и Арзамасского. – М.: Региональный общественный фонд «Память мучеников и исповедников Русской православной церкви», 2018. – С. 160.
2. Игумен Дамаскин (Орловский). Жития новомучеников и исповедников Церкви Русской. – Тверь: Издательство «Булат», 2016. – Июль: в 2 ч. Ч. 2. С. 53-83.
3. Слово Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла на открытии ХVII Международных Рождественских образовательных чтениях: «Наука, образование, культура: духовно-нравственные основы и пути развития». URL: http://www.patriarchia.ru/db/text/549772.html. (дата обращения: 19.11.2018).