Отдельные сборники и жития

Урмийская трагедия. Житие священномученика Пимена (Белоликова), епископа Семиреченского и Верненского

Архимандрит Дамаскин (Орловский).  Вниманию читателя предлагается житие священномученика Пимена (Белоликова; 1879-1918), епископа Семиреченского и Верненского, который большую часть своего служения провел в Урмийской православной миссии в Персии (Иране). Это потребовало исследования деятельности Урмийской миссии от ее учреждения в 1898 году до ее уничтожения в 1918 году после крушения Российской империи, формального упразднения в 1920-х годах и до смерти последнего Урмийского православного епископа в 1962 году. Деятельность заграничной Миссии была связана с дипломатическим и другими государственными ведомствами Российской империи, чему в книге уделяется значительное внимание. Многое из происходившего тогда остается актуальным для понимания сегодняшних исторических процессов. В книге уделяется внимание проблемам христиан и судьбе той части сирийского народа, который в силу политических условий оказался отторгнутым от православных поместных церквей. Большой интерес представляют рассматриваемые в данном исследовании международные отношения. Находящаяся в центре насыщенного событиями повествования жизнь священномученика Пимена, принимавшего в них деятельное участие, показывает, насколько сложным было в ХХ веке взаимодействие христианина с окружающим миром, если христианин руководствовался голосом совести, а не расчета. Книга предназначена для широкого круга читателей. Москва : Региональный общественный фонд "Память мучеников и исповедников Русской Православной Церкви", 2020. - 511 [1] с.: ил.
Вместо предисловия
Житие мученика ХХ столетия от агиописателя требует соблюдения некоторых условий – прежде всего, прямых отношений с тем, о ком автор пишет, что предполагает максимальную правду изложения. Это не означает, что должно быть явление святого жизнеописателю, но предполагает, что автор понимает, что сможет объясниться впоследствии с тем, о ком пишет. Если мы смотрим на святого как на пребывающего в некоем небытии, как на того, кто нас ни о чем и никог­да не спросит, то мы можем писать о нем и домысливать, что угодно. Но мы можем ошибиться, и тогда нам придется горько пожалеть об ошибочно избранном методе изучения и описания жизни святого. Для того чтобы, излагая события, сохра­нить правду, неминуемо приходится воссоздавать, опираясь на первоисточники, ту внешнюю обстановку, в которой свя­той жил, а также жизнь окружавших его людей. В этом случае агиописатель имеет шанс получить одобрение от святого как изложивший все ставшие ему известными обстоятельства соответственно бывшим в действительности, ибо он излагает не то, чего не знает или о чем домысливает, а только то, что знает, хотя это знание порой и приобретается дорого – многими усилиями, трудами и скорбями.
У агиописателя могут быть две позиции отно­сительно написания жития – это изложение правды или создание некоего мифа; иногда эти позиции имеют несчастье совмещаться, и тогда правда смешивается с мифом. Миф может создаваться из личных представлений агиописателя о святом, то есть на субъективном основании, или на том, каким общество видит образ святого. Эта вторая позиция по степени отклонения от правды мало чем отличается от первой. Сознатель­ная или бессознательная попытка создать миф в любом случае является опасным по своим последствиям для общества обманом, невольной попыткой ввести читателя, желающего воспользоваться опытом свято­го, в заблуждение, что может привести к печальным последствиям. В некотором роде это как раз тот слу­чай, когда слепой ведет слепца, и есть вероятность, что оба упадут в яму.
Как создается ложный миф, хорошо видно на одном из эпизодов жизни апостола Павла. Находясь в городе Листре, Павел проповедовал Евангелие. Тут же был и внимательно слушавший его человек, не владевший ногами от рождения. Павел, видя веру слушавшего человека, исцелил его именем Христовым. Но что последовало за этим? Этот факт в сознании окружающих оказался не связанным с проповедью о Христе, которую они только что слушали. Ложно поняв то, что они только что видели и слышали, они попытались выдать Варнаву за Зевса, а Павла за Гер­меса как начальствующего в слове. Жрец идола Зевса принес венки, намереваясь совершить жертвоприношение богам, явившимся в образе человеческом (Деян. 14, 6-21). И сколько потребовалось от апостолов усилий, чтобы убедить народ не приносить жертвы и разойтись по домам, какое вызвало у них возмущение попрание правды, о которой они только что говорили, когда правда оказалась подменена человеческим мифом. Так действительный факт исцеления был проинтерпретирован через призму ложного опыта. Но точно так же и агиописатель, как, впрочем, и всякий историк, может рассматривать события и судьбы людей в рамках имеющейся у него мифологической теории, в рамках той идеологии, которую он почитает за истинную. В этом случае он изучает и затем излагает исторические события, используя метод прокрустовского упрощения: всё, что вписывается в его идеологическую схе­му, он принимает, всё, что не вписывается, – опускает. Кроме того, и сами события рассматриваются тогда через призму частного воззрения, и считается возможным на основании субъективного, частного воз­зрения толковать и оценивать значимые исторические события.
С наивозможной тщательностью мы старались при написании жития священномученика Пимена избегать мифологического подхода. При написании жития мы старались, насколько возможно, исследовать все те внешние обстоятельства, которыми сопровождалась жизнь святого, а также жизнь тех людей, которые окружали мученика, на поступки и слова которых он реагировал, проявляя человеческую сла­бость или мужество. Внешние обстоятельства были для мученика жизненным послушанием. Как и всякое чистосердечно воспринятое послушание, они оказыва­ли на него значительное влияние, помогая стать христианской личностью, способной на мужественные поступки и бескомпромиссное следование за Христом.
В данном повествовании перед читателем предстанут люди очень цельные, посвятившие свою жизнь и отдавшие свое сердце евангельскому идеалу, такие, как епископ Кирилл (Смирнов) или протоиерей Иоанн Восторгов, одаренности, энергии и веры которо­го хватило бы на сотню людей. В повествовании пе­ред читателем предстанут и люди идеалистически настроенные и честные, но неопытные и слабые, как архимандрит Феофилакт (Клементьев), готовые совершать благое дело в условиях благоприятных, но приходящие в растерянность при испытаниях, ког­да приходится определяться – в чем заключается их упование. Или такие, как епископ Сергий (Лавров), который, несмотря на всю сложность своего харак­тера, беззаветно служил миссионерскому делу, им избранному, и приходил в смятенное состояние духа, когда его лишался. Через представляемое читателю повествование проходят десятки высокопоставленных государственных чиновников, военных и дипломатов, членов Святейшего Синода, руководителей епархий, православных миссионеров, деятелей христианских миссий других государств. В иных случаях с сожалением приходится наблюдать, как из старых дореволюционных деятелей на заре новой истори­ческой эпохи в России образуются деятели «ново­го типа», лишенные, кажется, всяких представлений о нравственности. Одновременно с судьбами отдельных людей перед нами проходит судьба целого народа, чей исторический путь оказался усеянным вереницей безвременных смертей.
При исследовании архивных документов, на основании которых в значительной степени написано житие священномученика Пимена и в большом объеме введенных в саму ткань повествования, дабы никто не подумал, что всё описываемое было измышлено фантазией, стало видно, каким образом принима­лись решения государственными мужами и скольки­ми страданиями и смертями обернулись эти решения для тысяч людей. В человеческой истории нет решений, безразличных к судьбам людей. И тысячи принятых людьми решений, особенно решений, принятых людьми во власти, на Суде Божием обнаружатся как решения, повлекшие страдания и смерть многих лю­дей. От этого Суда и от Лица Божия не уйдет никто. Поэтому странно и говорить, что надо что-то скры­вать, творить вместо описания действительного обра­за подвижника или мученика образ рафинированный.
В предлагаемом вниманию читателя житии пе­ред нами разворачивается – от ее первых шагов и до самого конца – история одного из важных миссионерских учреждений Русской Церкви – Урмийской православной миссии. Урмийская миссия в отличие от других миссий, чья деятельность была направле­на к народам, не просвещенным светом Христовым, проповедовала христианам, которые по обстоятельствам внешним, политическим, оказались оторван­ными от православия. В центре внимания русских православных миссионеров оказался древний народ – сирийцы или айсоры, ассирийцы, халдеи, сирохалдеи, как их тогда называли, жившие в северной Персии и оказавшиеся под сильнейшим давлением окружавших их мусульман и диких племен. И они воззвали к России. Через всё повествование, через описание исторических перипетий проходит жизнь священно­мученика Пимена, епископа Верненского, – такая, какой она была в действительности.

Урмийская трагедия. Житие священномученика Пимена (Белоликова), епископа Семиреченского и Верненского